Бабушка, расскажи, как ты воевала

Наталия Борисовна Рыбакова, г.Салехард, 47 лет

«Бабушка, расскажи, как ты воевала»

Рыбакова-1Вечер. Мы уютно устроились в скромной комнатушке. «Бабушка, расскажи, как ты воевала», с этими словами обращаюсь я к ней вот уже не один десяток лет. Как же давно хотелось записать её голос, смех. Чтобы помнить. Чтобы не позабыть то, святое, невероятно близкое и далёкое. Она может рассказать многое о великой силе народа, о том, как нужно любить Родину. Вот, только, фронтовых товарищей с годами совсем не осталось…Когда-то рассказывал нам о боевых сражениях её муж, мой дедушка, Лысенко Анатолий Григорьевич: прошёл Финскую и Великую Отечественную. Неоднократно был ранен, контужен, награждён многочисленными правительственными наградами, дошёл до Берлина. Бабушка всё больше молчала. Нет, не потому что рассказывать было не о чем. Наверное, тяжело было вновь и вновь переживать те страшные, полные смерти и лишений дни, месяцы, годы войны. Унесшие дорогих людей. Разрушившие юношеские надежды. После того, как дедушки не стало, она, будто бы переняла эстафету. Эстафету памяти. Вечной памяти о годах мужества и беззаветной любви, преданности своей Родине. Чести и совести. Старше становились мы, внуки, страшнее и трагичнее воспоминания наших дорогих фронтовиков. Кровь стыла в жилах от их воспоминаний. Героические и случайные смерти. Голод и холод. Лишения. Страшная правда войны. Сколько же невысказанной, осколком вошедшей в самое сердце, боли в душах ветеранов? И семьдесят лет помнят они имена.  События. Даты.

Рыбакова-2Родилась Наталья Илларионовна Кухарук (Лысенко) 10 апреля 1927 года в селе ВолосовкаЧудновского района Житомирской области. Несмотря на возраст, её жизнелюбия и энергии до сих пор хватает на двух дочерей, семерых внуков и восьмерых правнуков, бывших учеников, встречи со школьниками и молодёжью. До войны было самое прекрасное, самое счастливое время. Детство. Надежды на счастливое будущее. Строили новую жизнь, новое государство. Но в одночасье всё рухнуло! Грянула война. Ей было четырнадцать. И ничего не предвещало беды. Рано утром 22 июня мама послала их с сестрой Мариной в районный центр (семь километров) сфотографироваться, а возвращаться пришлось уже под страшные звуки бомбёжки. Пошли. День солнечный, воскресенье. Пришли туда часов в девять. Ждали долго. Вышел мужчина, сфотографировал. Рыбакова-3Вдруг заговорило радио: Молотов объявил, что началась война… Девочки стремглав выскочили из фотоателье, без остановки бежали по дороге, три с половиной–четыре километра! Не успели добежать до железнодорожного вокзала, вдруг немецкие самолеты над головами пролетели, стали бомбить сахарный завод! Поразительно (всплёскивает дрожащими руками бабушка): чёрные клубы дыма и доски летели до самого неба! Было очень страшно! Это первое, незабываемое впечатление и сейчас вызывает у неё дрожь! Наскоро миновали железную дорогу… Бегом, бегом! В голове стучало: «Как там мама!? Как там мама…». Вечером, когда стемнело – снова бомбёжка: вдоль железной дороги – был ряд ящиков с боеприпасами, и, вдруг, это всё стало рваться! Сплошной огонь! Стёкла в хате из окон вылетели. Начались страшные дни войны. Как только немецкие самолеты пролетали им казалось: «Сейчас войдут немцы!». Бывало, через село проходили красноармейцы. Так было до 8 июля.

Однажды утром, на рассвете, кто-то постучал в окно. Наташина мама вышла. Красноармеец. Сказал: «Быстро собирайтесь и уходите в село Колки.» – это через речку, на Запад, а немцы наступали с Севера. Только и успели корову из сарая вывести. Всё открыли: поросят, курей, чтобы они тоже смогли как-то спастись. Прошли пол дороги. За селом – воздушный бой! Выстрелы! Вдруг: в одном, в другом месте… дым… Конечно, хаты горят! Женщины плакали (вздыхает и смотрит куда-то мимо меня бабушка). Дошли. Распределились по хатам и стали ждать. А в родном селе весь день был бой. Отец с ними не пошел, остался, решил посмотреть, что будет, дошёл до речки, где красноармейцы окапались: скалистая местность, выбрал удобное место. Вот уж, действительно… увидел! Потом рассказывал: всё пшеничное поле было изъезжено гусеницами немецких танков! Но! Как только танк показывался – сразу из-за дома красноармейцы выкатывали пушку и били по нему! Был такой страшный бой, что он решил удрать… Вылез из укрытия, прошел немного, согнувшись, вдруг увидел убитого парнишку, немецкие автоматные очереди – ему прямо по шее! Отец от ужаса, не поднимаясь, полз до самого села. И ни один немецкий танк за два с половиной дня боя не прошёл! На третий день люди стали возвращаться в родное село (нервно теребит бабушка дрожащие пальцы рук). Когда вернулись в село – начались настоящие ужасы: только дошли до первой хаты – красноармеец лежит убитый, а по нему прошлась немецкая машина! Мост был разобран красноармейцами, чтобы немцы не смогли с тыла войти. Не доходя до моста, через речку перешли к мельнице, поднялись наверх, перед клубом, на шоссейной дороге, лежит ещё один красноармеец убитый. Лежит на спине. Кишки – рядом. Кто-то веткой сирени его накрыл… июль месяц… жара… Дальше пошли. Весь колхозный двор: конюшни, коровник – всё ещё тлело… Запахи… Были открыты двери. Лошади разбежались, а коровник забыли открыть, и, поэтому, когда он горел, коровы все погибли. Страшно было на это смотреть: глаза вылезшие, вздутые туши… конюшня сгоревшая, четыре сгоревшие хаты. Перед одной из них – куст сирени, а под кустом лежит командир войсковой части. Выше колена – большая рана. Истёк кровью. Лицо у него – белое, как воск. Как увидела его Наташа – всё у неё закружилось… Прошли дальше, с километр: родная хата виднеется, не сгоревшая, только все окна выбиты и занавески болтаются на ветру…

В село немцы вошли позже, 10 июля 1941 года, по шоссейной дороге, после упорного сопротивления Красной армии. При этом погибло 200 красноармейцев и 20 воинов сержантского и командного состава. Как-то раз Наташа, вдруг, увидела: во дворе – жандармерия! «Бежать!?». Замерла, окаменев от страха. Один вошёл в кладовку, схватил, хохоча и ногой разломал пополам искусно сделанное веретено, кусок отдал другому немцу и давай бить курей перед хатой! Там картошка высокая… Снова в дом вернулись: «О! Яйка! Гут яйка!»… забрали… «Млеко!»… забрали… Так ездили они через день. Всё, что находили – забирали. Через некоторое время староста, бывший кулак, вернулся в село, тут уж он стал командовать, приказал сдать немцам коров на мясо. В Наташину хату – в первую. Повела мама корову… Последствия оккупации были ужасающими: её четырнадцатилетнюю, заставляли сдавать норму по уборке урожая наравне со взрослыми, отца посадили в районную жандармерию, попал в лагерь для военнопленных один из братьев, сестру Марину в первый же набор угнали в Германию. Целых полгода люди боялись, но адаптировались. Сельчане, чем могли, старались помогать партизанам: стирали, гладили бельё, готовили еду. В 1942-м, когда Наташа с подругой Катей работала на «Заготзерно», познакомились они с ребятами-единомышленниками с Ольшанки, стало их, включая брата, шесть человек, появилась смелость, уверенность. Однажды, за кладбищем, в морковном поле, вдруг увидели девочки… листовки, а в них – призыв: «Бейте фашистов!». Наскоро текст переписали, «размножили», разбросали. Поезд идёт через станцию – сразу смотрят: куда? в сторону фронта? что везут? танки? Запоминают, передают партизанам. Стали мечтать о партизанском отряде, но знали, что берут туда только со своим оружием. Где винтовки достать?! Вспомнили: окопы! Прошлись днём с братом Мишей – всё землёй затянуло… дожди… Всё равно, решили попробовать. Но, можно же было только ночью копать! Чтобы не вызвать подозрения. Стали откапывать. Кто-то где-то прошёл – замерли, разошлись… Ночью – роса. Придёт домой – выше колен одежда мокрая, чтобы мама не видела, тихонько – на чердак, там заранее заготовит сухое. Две винтовки отрыли, по одной, не сразу, за полгода! Отнесли свой трофей на кладбище, там свежая могила, сбоку откопали, вечером пришли партизаны – забрали. В июле 43-го года друг Юрий сказал: «В воскресенье уходим в лес»! Мама долго не соглашалась, но, наконец, отпустила дочку.Шли долго, вдруг – немцы! Что делать? Упали на землю. Луна огромная! Всё освещено! Поползли. Через ручеёк переползли, быстро-быстро – к кладбищу… Птички чирикают. Всё обошли – нет проводника! Должен был ждать, вести в партизанское село Ржев. Доползли до дороги Чуднов – Житомир, залегли! Вдруг, далеко-далеко машина прошла, вторая… Перебежали кукурузное поле. Упали! Залегли за деревом… подползли поближе – НАШИ!

Так пришла она в партизанский отряд. О многом, что ей, подростку, пришлось вынести, страшно, невыносимо слышать: уже были заморозки, первые числа ноября… Ноги мокрые. В шалашах спали – спина к спине с братом Мишей. Одно пальто стелили, вторым укрывались. А утром – от инея пальто и обмундирование слипались, и, несколько раз – сапоги. Встанет Наташа на колени на холодную землю, ноги вытащит, дышит теплом, чтобы оттаяло… Ходила на задания. В «наряды» на кухню. Помогала готовить. Часто ходила в патрули. А, когда наши войска пошли в наступление, все партизанские отряды опять перекинули через линию фронта в тыл, ей и другим ребятам 27-го года рождения дали справки и…  отправили домой! Пробыла она в партизанах около шести месяцев. И полтора года – на передовой.

Милая моя бабушка… Мы снова засиделись допоздна. Щуплая старушка в флисовой домашней кофте, с родными, полными боли глазами… Дрожащие пальцы… Самозабвенно вспоминает фронтовые дни. Горе и надежда… Смех и слёзы… Смерть… Преодоление… По-простому, обыденно, иногда даже с шуткой, рассказывает о немыслимых испытаниях, выпавших на её долю, а также, на долю сотен тысяч парней и девушек, мужчин и женщин, не щадивших себя ради нашего общего будущего… О том, как смогли они выжить. Как, пройдя адские муки войны, сумели сохранить добрые, любящие сердца, вырастить детей и внуков, вложить в души наших детей главное – любовь к своей непобедимой Родине.